Семь нот и обертоновый ряд: связь музыки и природы

Когда я проводил свой первый семинар «Анатомия музыки», я рассказывал об одной удивительной штуке, о которой узнал от Антона Веберна (не лично, конечно). Он и Арнольд Шёнберг изрядно повеселились в своё время, придумывая и внедряя всякие новые композиционно-теоретические техники в музыку того времени, но, как и следует всем гениям, эти ребята не были озабочены просто внедрением чего-либо «спонтанного» или взятого «с потолка»: они заботились о связи всего того безумия с естеством природы звука! А это достаточно проверенный способ доказать миру жизнеспособность нового подхода. Конечно, не сразу были поняты новые идеи и до сих пор, в полуразрушенных помещениях профессиональных музобручреждений, музыку этих композиторов называют современной, хотя прошло уже больше полувека.

Веберн очень последовательно и подробно изложил, как они пришли ко всем этим острым диссонансам и хроматизмам, не «мудрствуя лукаво» назвав свой трактат «Путь к новой музыке». Хотя история только начиналась с этих пресловутых семи нот мажорной гаммы, мне представляется очень интересным подход Веберна, что я и хотел бы пересказать в этой статье.

Для того, чтобы понять, почему именно семь нот первоначально образовали крепкую диатоническую систему, легли в основу музыкальной теории, нужно ответить на вопрос: как связана природа и ноты? Посредством чего?

Ответ: через обертоновый ряд. Нота — это всего лишь фиксированная величина частоты какого-то звука. Любой звук порождает обертоновый ряд.

1 обертон — октавный
2 обертон — квинтовый
3 обертон — октавный
4 обертон — терцовый

Допустим, вы слышите звуки пения соловья, дрозда, соседа или ещё какого-нибудь животного. Если этот звук попал в частоту какой-либо ноты, вы можете назвать этот звук именем той ноты. Пусть будет Ля (440 Гц). Теперь ваш сосед идеально интонирует в ля и поёт её с душой и очень старается. Но если вы будете слушать это ноту очень долго и стараться вслушаться пристальней в соседское пение, то случайно, совершенно неожиданно может показаться, что вы слышите ещё и ля октавой выше (880 Гц). А если совсем сойти с ума, то можно услышать ещё и ми (1318.50 Гц) — квинту через октаву. Внимание! Если вы слышите ещё и терцовый обертон, то вероятно, вам стоит передохнуть, а лучше взять отпуск на море или в горах.

Это как раз и есть обертона — сначала октавный, затем квинтовый… Очень хорошо раскрываются они на духовых инструментах, горловом пении, органе, «гармониках» электрогитары с сильным перегрузом, в некоторых фортепианных сочинениях Белы Бартока и тд. Любой звук содержит в себе ещё и другие призвуки, которые возникают в результате естественных колебаний (струны, столба воздуха). Резонирующие с основным звуком «маленькие» колебания, которые производят другие еле слышные призвуки, естественно имеют другую частоту и, соответственно, высоту. Весь этот процесс громоздкий, и для более подробного ознакомления лучше открыть справочник по физике звука.

Для наших целей единственно важная вещь здесь — это понимание, что в любой ноте содержатся другие ноты, хоть и в очень маленькой дозировке. (Это если учитывать, что первоначальный звук «попал в ноту». Если не попал, значит все тоже самое, только с четверть тонами, но это уже совсем другая история.)

Ого, значит вот она, связь! Любой звук в окружающем нас мире порождает другие звуки в самом себе! Если этот звук попал в частоту какой-то ноты, то он порождает другие ноты! И если продолжать, то эти рассуждения очень сильно будут напоминать шизофрению.

Подведём итог. Любой звук содержит в себе обертоны, которые выстраиваются в определенном порядке. Всё это иногда равно некоторым нотам. Связь между природой и нотами есть, причём очень явная. Тогда почему именно те семь нот? Можно предположить, что каким-то образом обертоновый ряд внёс свой вклад в формирование диатонической системы. Но как? Об этом я расскажу в следующих статьях. Спасибо за внимание!